О ГиноЛиОсь Привет!

Ichimaru Gin
*Дёрнулся глаз* Идиальный разговор...

Coyote Starrk
Бай!

Всем доброго утра!

Улькиорра
Рад с вами познакомиться Улькорра-сан!Как ваше настроение?

Просто супер!Что делаете?

Смотрю анимешки что же ещё?

Aizen Sousuke
уже)

дооо, йо) ну а что тогда с сюжетом то, если не с самого начала? сейчас в манге такая мудрная история, что с этого момента играть бесполезно. может переиграть с того момента, когда Ичиго с уэко мундо попал или гдето так?

Zaraki Kenpachi
А тебе видимо бойни охото да?)))
Я предлогаю начать с конца. Предположим, что Азя свалил от туда за счет пустых. Шинигами вернулись обратно, я обратно, всех подохших обратно вернул... А потом повторим историю попозже ХД))))

kовите пример поста на вахе)))

Твердыня Эклезеархии – Специализированная автостанция
6:10

Здесь почти всегда царит темнота и завывает холодный сквозняк, словно в глубине ледяной пещеры.

Сложная система отопления, едва справлявшаяся с нечеловеческим холодом между вторым и третьим уровнем города, сейчас и вовсе отключилась из-за погубившего многие источники энергии храма электромагнитного импульса выпущенного над планетой. Мощность всех оставшихся генераторов пустили на обслуживание жизненно важных объектов: жилых секторов и поддержание различных систем обслуживания автопарка. Никто не рискует спускаться без термозащиты в эти зловещие катакомбы между секторами города-улья. Столетие назад в мрачных и скрытых от глаз простых обывателей нижних залах твердыни Эклезеархии мучениям и истязаниям подвергались сотни преступников и грешников. Ни одна тысяча исковерканных душ оставила свой след в каждом закоулке, в каждой тени, в каждом дуновении холодного сквозняка, который проносится по широким туннелям и пещерам, обтачивая лед и камень и неся за собой шепот умерших. Ныне эта могильная обитель призраков и мрака принимает другого гостя, столь же безмолвного и столь же жуткого, как и сами катакомбы.

Все пути этих лабиринтов ведут лишь в один громадный зал, который был переконструирован из закрытой площади для церемониальных казней и наказаний в ангар обслуживания и ремонта специальной техники Эклезеархии. Под громадные чернокаменные своды этого гаража никто не осмеливается входить в одиночку. Даже оснащенные прекрасной защитой от холода и лишенные практически всех эмоций механикумы физически испытывают пугающие ощущения, но в тоже время ими овладевает благой трепет перед дремлющей в центре ангара машиной. Её дух источает бесконечное благое мученичество. Сейчас он дремлет, утопает в успокаивающем свете и расслабляющих наркотиках, но человеческий разум в чреве машины заливается безмолвным воплем постоянной агонии. Этот страх и отчаяние не потопить ни в ложном цифровом свете, ни в химикатах, ни в чём-либо ещё. Служители, следящие за духом, предпочитают находиться высоко над ангаром, в наблюдательных комнатах за аналитическими приборами и компьютерами, считывая информацию о состоянии машины не приближаясь к ней слишком близко. Но находились и те, кто уже привык к присутствию в своём разуме и теле волнение духа машины, и становился поводырем для тех, кто чувствовал себя здесь не защищенным.

Открытый грузовой лифт неспешно полз по своей колее, опуская с наблюдательной станции в глубину ангара троих человек. В приглушенном свете приборной панели лифта и единственного постоянно мигающего прожектора их лица нельзя было разглядеть отчетливо, их бесформенные силуэты путались с тенями и обрывками света, словно именно эти трое и были одними из тех бестелесных призраков, что обитали здесь, по мнению суеверных служителей. Все трое хранили молчание, и гробовую тишину разрушал только громкий и раздражающий скрежет лебедки.

Раздался удар железа об железо, и лифт остановился в темноте гаража, приземлившись на широкую площадку. Со станции обслуживания за группой людей внизу, в частности за двумя из них, пристально наблюдали несколько механикумов. Они как обычно не доверяли гостьям из верхних уровней, и ревностно следили за каждым их движением, словно предполагали, что священники смогут разгадать таинства сложнейших технологий. Эта паранойя боязни за собственные тайны преследует механикумов уже не одно тысячелетие, и только они виноваты в её природе, поскольку наплодили столько секретов, что раскрой их кто-то все одновременно, масштаб последствий был бы соизмерим с последствиями открытия второго Ока ужаса.

- Не снимайте своих респираторов, иначе рискуете настудить легкие, - механическим голосом прожужжал один из спустившихся. Он сошёл с лифта на площадку и взглянул вверх, тем самым подавая механикумам в наблюдательной комнате сигнал к включению освещения.
- Вы сами не носите его здесь, не боитесь простудиться? – второй голос, спертый дыхательной маской, принадлежал мужчине, который вторым сошёл на площадку. Вслед за ним последовал последний гость хладной обители, самый высокий и широкоплечий в этой компании.
- У меня нет легких, - ответил обладатель металлического голоса, - Во всяком случае, органических.
- Это была ирония, механикум, - мужчина остановился, наблюдая за медленно включающимися напольными лампами, освещающие путь к громадному силуэту в центре зала, который словно пойманная жертва в паутину сотен проводов и металлических трубок ожидал своей неприглядной судьбы. – Я уверен, у вас и сердца нет, ни то, что чувство юмора.
- Сантименты сейчас не уместны, - голос механикума, казалось, едва похолодел, но на явное оскорбление он никак не отреагировал.
- Пытаюсь согреть разум, здесь он обращается в лёд, - мужчина поправил маску и обернулся к своему спутнику. Тот стоял позади и всматривался перед собой. Алый свет постепенно заполнял зал, но темнота лишь сменилась багряным сумраком. Взору открылась многочисленная аппаратура, металлические цистерны видимо с какой-то жидкостью внутри и навалы проводов по всему периметру пола, бравшие своё начало у компьютерных панелей и ведущие в центр помещения. При таком освещении покрытые инеем мотки толстых проводов и труб напоминали бесчисленное множество змей, покрытых блестящей чешуей.
- Почему освещение такое плохое? – поинтересовался до этого молчавший мужчина, когда процессия двинулась по неширокому подиуму, прямо к зловещему силуэту.
- Сейчас все внутренние генераторы ослаблены, оставшаяся мощность уходит на энергообеспечение Машины, - ответил впереди идущий механикум. Судя по всему, он был самым главный здесь и знающим нюансы этого гаража, каждого его закутка, и техники внутри, - И на отопление цистерн, на поддержание нужной температуры вокруг Машины, дабы проводка и агументчиеские имплантаты не вышли из строя из-за холода и влажности. Тем более, она не любит, когда её выводят из сна ярким светом.
- Не любит? – ухмыльнулся шутник, - Это же машина.
- Это не просто машина, - отрезал механикум, обернувшись ко второму мужчине. Тот почувствовал на себе тяжелый взгляд пустых черных окуляров агументчиеских глаз мастера-механикума, и улыбка сползла с его губ. Из-за плохого освещения нельзя было разглядеть магоса полностью, но по металлическому блеску скул и щек можно было понять, что у механикума отсутствовала кожа и плоть. Сплошная механика и сталь. – Ваше невежество оскорбительно.
- Я священник, а не механик, - мужчина смутился под бездушным взглядом, - Вы говорите о Духе Машины? Об Омниссии?
- В какой-то степени, - магос отвернулся и зашагал быстрее, - Но это ещё не всё.

Троица остановилась в нескольких шагах от огромного силуэта. Его словно окутывала темнота и аура, повергающая в смятение и трепет. Мужчина, назвавший себя священником, задышал чаще от волнения. Его вздохи были прекрасно слышны под респиратором, а стекло маски немного запотело.
- Она такая огромная… - вполголоса промолвил, запрокинув голову, - Я ничего не вижу.
- Ты волнуешься, Акард? – спокойно просил высокий мужчина, стоящий за спиной священника.
- Не скрою, ваше Преосвященство, я себя чувствую как-то… странно рядом с этим… механизмом, - запинаясь, ответил священник, переводя взгляд на мастера-механикума. Тот встал напротив панели и вызвал цифровой дисплей, на синем экране которого высветились непонятные Араду символы.
- Это нормально, - ответил механикум, поочередно нажимая кнопки на панели управления, - Мы не разобрались полностью в природе подобного феномена, но считаем, что это происходит из-за постоянного воздействия наркотиков и большого возраста водителя. Странное сплетение ферментов и Духа Машины даёт именно такой эффект.
- Мы не использовали эту машину с самого прибытия её в храм, просто не требовалось, - тот, к кому Арад обратился как к верховному духовному лидеру, выступил вперед и подошёл к Магосу, - Омнин, эта машина точно исправна? В отчетах говориться о её специфических особенностях. Мне бы не хотелось, чтобы что-то пошло не так.
- Вы бросаете вызов моему мастерству, Кардинал? – Омнин поднял свои механические глаза на духовного лидера целого сектора, - Я рядом с ней всё её существование, от самой сборки на Марсе и до сего момента. Я знаю её больше чем себя, поэтому на вашем месте я бы не беспокоился.
- Склоняюсь перед этими аргументами, - кивнул Кардинал, - Что мне нужно сделать?
- Без вашей санкции я не могу привести механизм пробуждения в действие, - Омнин указал на перекрытую печатью с грифом имперского орла панель, - Здесь печать Эклезеархии. Вы разрешаете официальное снятие?
- Да, - подтвердил Кардинал, уверенно смотря на механикума.
- По протоколу это подтверждение записано, теперь я снимаю печать, - Омнин закатал широкий рукав своей красной робы, демонстрируя металлическую руку. Вне сомнений, её силы хватит, чтобы свернуть шею космодесантнику. Механикум резким движением содрал сургучовую печать и выбросил её в темноту.
- Откройте панель и поместите руку в слепок, для проверки ДНК, - механикум отвернулся и зашагал обратно к панели, где до этого что-то колдовал. Кардинал взглянул на свою руку и, разогнув пальцы, снял с неё позолоченную киромативую перчатку. Открыв панель, он положил свою ладонь на слепок его же собственной руки. Спустя мгновение Кардинал почувствовал легкий укол, и на главной панели управления красные световые индикаторы сменились зелеными-положительными. На дисплее отобразилось имя Кардинала - Камил Александр Сфорце.
- Начинайте, - Александр пристегнул перчатку обратно на руку, снова заключая своё тело в полную герметичность силового доспеха. Омнин едва заметно кивнул и нажал на последний рычаг. Лампы и прожектора на полу вокруг огромного силуэта ожили и оросили приглушенным светом всю величавую конструкцию. Каждая её конечность, каждый механизм, каждый провод и каждое орудие обагрились алым светом.
- О… Император… - Арад нелепо раскрыл рот, вновь запрокидывая голову. Он был достаточно молодым послушником и поэтому знал о подобных машинах только из древних писаний и храмовой литературы. Его глаза отражали едва ли не безумное восхищение.
- Я знал, что вам понравится, - Омнин на мгновение оторвался от данных, бегущих бесконечным потоком на дисплее, и взглянул на машину, - Не помню тех, кто не восхищался Двигателем Епитимьи.

На широком подиуме в центре зала сменяя бесформенный зловещий силуэт, возникла металлическая громадина Машины Покаяния, настолько высокая, что пятеро мужей, вставшие друг другу на плечи, не достали бы до её вершины. Широкое лезвие силовой пилы на одной её руке было больше, чем склонившийся над панелью Омнин. Хранящий молчание кнут свешивал свои подвижные щупальца от локтя другой руки и почти до самого пола. Весь каркас, вся броня и металлические пластины, даже оружие были выделаны гравировками сотен молитв и литаний защиты от демонов. Но всё это меркло по сравнению с необычайной и стращающей красотой пилота Машины.
- Это… это… женщина? – Арад пристально разглядывал пилота, дыхательная маска священника снова запотела от возбужденного дыхания. Обнаженное тело пилота было отсоединено от кандалов на корпусе Машины и практически горизонтально опущено на постамент параллельно главной панели управления. Лысая голова безвольно свисала вниз, а члены были раскинуты в разные стороны и возложены на специальные крестообразные опоры, не дававшие рукам и ногам висеть в воздухе. Белая как снег кожа придавала её идеальным женским формам оттенок смерти. Она не казалась живой.
- Это пилот, движущий Машину механизм, её сердце и разум, - Омнин неспешно подошёл к бездыханному телу, - Она уже давно не человек. В ней нет слабой плоти, остался только мозг. Все что вы видите не настоящие. Киромитовая броня, защищающая внутренности тела, покрыта синтетической плотью. От того она и кажется мертвой, и лишь спереди человек.

С обратной стороны облик красивой женщины сменялся каким-то техногенным безумством. Сотни трубок и проводов от каждого дюйма её тела соединяли пилота с Машиной. Здесь обнажалось скрытое, металлическое тело, испещренное агументикой и измазанное черной вязкой субстанцией. Самый огромный и толстый провод толщиной с руку брал своё начало прямо из затылка пилота, и оплетался более мелкими шнурами, начинающимися в каждом отделении жуткого металлического хребта. Будто какой-то маньяк разрубил свою жертву пополам и развесил внутренности на веревках, предварительно залив их вязким гуталином. В этом красоту находили лишь механикумы, для священников подобная истинная суть была... чуждой.

- Мне сложно выразить словами, что я испытываю и думаю, - Александр подошёл к пилоту и, скрепив руки за спиной, по-хозяйски начал осматривать её, словно что-то в этом понимал больше магоса, - Она… уже пробудилась?
- Пока ещё нет, - голос Омнина по непонятной причине немного исказился, - Она всегда бодрствовала и не спала, по сути. Ей это не нужно, но когда пилот в состоянии покоя, в его мозг вместе с наркотиком транслируются образы святых, молитвы и прочие усмиряющие символы, должным образом контролирующие поведение пилота. Мы называем это «сном».
Кардинал поднял взгляд на Магоса, удивленно приподняв одну бровь. Механикум нежно провёл стальными руками по механической спине пилота, осторожно дотрагиваясь до испачканного в грязной жиже металла. Он был заворожен увиденным техногенным буйством, будто долго ждал возможности притронуться к Машине и наконец, получил таковую.
- Что вы делаете? – озадачено спросил Александр. Магос ничего не ответил и продолжал ощупывать механизмы, словно находил в этом какой-то фетиш. Омнин в действительности уже давно не был человеком, и скорее всего, питал нездоровую страсть к технологиям, поскольку сам был фактически машиной.
- Ищу кое-что, - ответил Омнин ещё более искаженным голосом. Он остановил руки на пластине, повторяющую правую лопатку, и открыл в ней небольшой карман. Повернув рычаг в этом углублении, Магос закрыл карман и сделал несколько шагов от пилота, жестом руки призывая священников последовать его примеру.
- Время для пробуждения, - Омнин вернулся за главную панель управления и начал быстро стрекотать механическими пальцами по клавиатуре, набирая невероятной длинны и сложности шифры. Из чрева Машины послышался нарастающий гул. Опоры, державшие до этого пилота, начали быстро подниматься на пневматических поршнях. По проводам и трубкам между водителем и Машиной сверкнула едва заметная электрическая вспышка, поспешившая скрыться внутри механизмов. Из спины пилота полился белый свет, и само её тело содрогнулось, пробуждаясь от небытия.
- Магос, мы расчехлили контейнеры с броней и готовы спустить их в ангар, - громогласный рев динамиков раздался откуда-то с потолка. Механикумы на станции наблюдения подвозили к лифту несколько черных армированных контейнеров.
- Закрепите их, прежде чем спускаться, - Омнин ответил через вокс-передатчик внутренней связи, встроенный в его шею и поднял взгляд к лифту, - Я не потерплю аварий во время такого события.
- Чем для вас так важна эта машина, Омнин? – Александр безотрывно смотрел, как платформа полностью поднялась вертикально перед Машиной, и пилот, самостоятельно сделав шаг назад, ступил на небольшой выступ фасада брони. Несущие и толстые трубки, соединяющие конечности с Машиной напряглись и выпрямились, на несколько дюймов поднимая пилота в воздух над выступом. Она запрокинула голову, демонстрируя острый подбородок и тонкую шею, и вновь раскинула руки в разные стороны, словно распятая на кресте мученица. Арад блаженно вздохнул, на него это действо производило неизгладимое впечатление.
- Со всем уважением, это не ваше дело, Кардинал, - Омнин развернулся и, не дожидаясь ответа Александра, зашагал к спускающемуся лифту.
- Он весьма нахален, - заметил Арад, когда Магнус скрылся в багровом сумраке.
- Он может себе это позволить, - слегка улыбнувшись, ответил Кардинал. Он так же был впечатлен происходящим, но не выказывал каких-либо восторженных эмоций внешне. Вряд ли было что-то постыдное в этом, но Кардинал увидел в этой Машине не только орудие Императора. В её недрах таилась потаённая агония. Александр знал, каким мучениям и истязаниям подвергаются пилоты этой машины, и должно быть эта женщина совершила ужасающий грех, раз была наказана таким способом за свои деяния. Грешно восхищаться чужой болью, даже если она заслуженна, поэтому Кардинал хранил спокойствие.

- Ваше Преосвященство, что у неё с глазами? – Арад указал на пилота, прищуриваясь и пытаясь разглядеть лицо женщины, - Она запрокинул голову, но на плечи что-то капает.
- Действительно, - согласился Кардинал и приблизился к Машине, забравшись на подиум. Из агументированных глаз пилота текла какая-то темная жидкость и скатывалась по вискам, падая на грудь и плечи. Жидкость продолжала своё падение и капала на стальной пол, образовывая небольшую лужицу у подножья Машины. Кардинал склонился над этим местом и, вновь сняв рукавицу, поводил пальцами по луже. Эта была вовсе не та черная субстанция, которая заполняла тело пилота, а самая настоящая кровь.
- Это кровь, Арад, человеческая кровь, и теплая, - Кардинал взглянул вверх и содрогнулся от неожиданности. Пилот опустила голову к Александру и смотрела прямо на него, проливая кровавые слезы из опустошенных и лишенных зрачков глаз. Несколько капель упало на лицо Кардинала. Это мгновенно вывело его из ступора, и он поднялся, поспешив отойти обратно и утереть чужие слезы с лица. Пилот проводила его взглядом и снова закинула голову вверх.
- Магос! С вашей машиной что-то происходит! – воскликнул Кардинал, оборачиваясь к процессии механикумов, которые везли с собой несколько контейнеров на специальных передвижных ливетирующих над землей платформах. Омним быстрым шагом приблизился к Кардиналу и вопросительно уставил на него свои окуляры. Александру показалось, что в них проблеснула красная искра.
- Кровь, у неё из глаз течет кровь, теплая, - Кардинал показал магосу руку с уже остывшей и засыхающей кровью. Механикум взглянул сначала на руку, потом на Машину. Казалось, он не удивлен.
- Это нормально, побочный эффект воздействия наркотиков на мозг, - магос взглядом проводил прошедших мимо механикумов с контейнерами, - Не беспокойтесь, кровь для циркуляции в машине синтезируется автоматически, а вот её скопление ни в коем случае нельзя допускать. Поэтому, это даже хорошо, иначе жидкость могла бы повредить агументику.
Кардинал смутился, но был удовлетворен ответом. Меньше всего он хотел, чтобы эта Машина вышла из-под контроля или сломалась в самый ответственный момент.
- Но… почему? – спросил Арад, разводя руками, - Почему она плачет, да ещё и кровью?
- Как бы вы себя вели, проведя больше тридцати лет в постоянных мучениях и истязаниях, от которых нельзя убежать и невозможно привыкнуть? Дредноуты космодесанта наслаждаются своим бытием, пилот же этой машины предпочла бы умереть, был бы у неё выбор, - голос Омнина вновь исказился, - Кровь заменяет слезы, потому что слезные железы просто напросто удалены.
- Ясно, - выдохнул Арад, хотя на самом деле он смутно понимал подобный феномен. Плачущая машина? Что за глупость, но кровь была настоящей, вне сомнений.
- Мы доставали доспехи, - Омним кивнул в сторону механикумов, которые остановили гравиплотформу у подножья Машины и уже раскрывали контейнеры.
- Да, я сделаю всё что нужно, - Арад поправил воротник своей робы, которая невероятно его теснила в плечах. Ко всему прочему, на него была одета специальная термоодежда, и от того ему постоянно хотелось чесаться, спасаясь от жуткого зуда.

Механикумы отошли в сторону, когда Арад подступил к контейнерам, раскрывая книгу и расправляя небольшое кадило. Ему предстояло освятить силовые доспехи, пылившиеся многие месяцы без дела перед предстоящей битвой. Кардинал глубоко вздохнул, когда Арад затянул нараспев молитву и закрыл глаза, погружаясь в собственные мысли. Любая молитва успокаивала его, и разум становился легче, светлей и свободней. Кардиналу требовалась сосредоточенность в своих следующих действиях, ясность мыслей. Слишком много было допущено ошибок в этой войне, слишком много потерь. Эта Машина поможет этой планете и внесёт свою лепту. Он был уверен в этом.

- Проверьте вооружение, центральные процессоры, состояние наркотика и подвижность суставов, пока священник читает молитвы, - прошипел в вокс магос своим подопечным. Механикумы тихо и грациозно разошлись в разные стороны помещения: кто-то тщательно сканировал суставы и гидравлику, кто-то остановился у панели управления цистерной, подающую наркотик во чрево Машины, кто-то встал за главную панель и монотонно что-то вводил в компьютер. Один из механикумов остался рядом с Арадом, и когда тот завершил молитву и затушил благовония в кадиле, техножрец передвинул контейнеры с частями брони на небольшой подъемник-люльку. Судя по всему, теперь последует церемония водружения доспеха.
- Отчитывайтесь, - скомандовала магос, заходя на люльку. Механикумы построились перед ним, и каждый зачитал перечень состояния. Омним кивнул и жестом приказал подопечным покинуть территорию ангара.
- Кардинал, ваше присутствие было для меня честью, но я прошу вас тоже уйти, - магос подошёл к небольшому рычагу на боку люльки и опустил его вниз, тем самым запуская поднимающий механизм.
- Как будет угодно, я не собирался задерживаться, - ответил Александр и кивком приказал Араду следовать за механикумами, - Один вопрос, Омним.
- Да, - магос стоял спиной к Кардиналу, словно тот для него уже был чем-то не очень важным, по сравнению с его ненаглядной машиной.
- Это по протоколу все должны покинуть ангар? – спросил Кардинал, разворачиваясь к лифту.
- Нет, - ответил магос, и люлька остановилась напротив пилота, слегка раскачиваясь взад-вперед, - Я хочу побыть один.

Кардинал кивнул, и ничего не ответив, скрылся в багряной полутьме, оставляя Омнима наедине со своим детищем. Магос несколько мгновений неподвижно смотрел на её стройный стан, словно наслаждаясь этими минутами. Вряд ли он испытывал какое-то ненормальное влечение. Здесь было нечто большее, понятное только ему и ей. Она опустила голову и смотрела на него в ответ, так же умоляюще и бескорыстно, как и прежде.
- Я знаю, ты ненавидишь меня, - Омним поднял руку, держа край рукава своей робы в кулаке, - Я вытру твои слезы, как прежде. Это всё что я могу для тебя. Дай мне знак, если сохраняешь рассудок до сих пор, Счастливица.
Магос вытирал рукавом своей шелковой робы кровь у неё с лица. Пилот перестала ронять слезы тогда, когда механикум оказался рядом с ней, словно только он приносил ей радость или спокойствие, но дуализм заключался в том, что именно Омним оперировал её для инициализации в Машину тридцать три года назад. Возможно, он чувствовал что-то схожее с виной, хотя вряд ли отдавал себе в этом отчет.

Когда он дочиста вытер кровь, и её лицо вновь стало кристально-чистым, она несколько раз кивнула, словно кукла которую дергают за привязанную к голове веревочку. Магос в ответ прикоснулся к её лицу своей холодной неживой рукой, словно надеясь что-то ощутить.
- Спасибо, - его голос вновь исказился, на этот раз намного сильней. Он опустился к контейнеру и извлек из него специальный эластичный костюм-трико из плотного синтетика, со множеством отверстий и разрезов под трубки. Подобная одежда одевалась под силовые доспехи, но для пилота Машины пришлось многое модернизировать. Он расстегнул молнию на спине костюма и начал бережно с ног одевать его на тело пилота, в нужных местах отсоединяя трубки или провода, чтобы не изодрать одежду, и вновь их подключая. Когда он закончил с этим и застегнул ремни на шее пилота, она опустилась на выступ и просела внутрь своего пилотного места, полностью соединяя спину с Машиной.

Одну за другой, Омним устанавливал части доспеха с умением дела. Он делал это как прежде, снаряжал свою Машину для битвы, словно в первый и последний раз. Доспехи входили в пазы и соединялись между собой в один единый пласт брони. Последней магос установил кирасу на своё место и когда подключил все сервоприводы, раздался треск соединения доспеха, что означало его полную боевую готовность и исправность. Со свистом и громким щелчком захлопнулись кандалы на ногах и поясе пилота.
- Я никогда не смогу освободить тебя, - сказал Омним, словно оправдываясь перед мертвым, и опустился к небольшому контейнеру, достав из него необычный шлем с повторяющим женское лицо фасадом, - Меня аннигилируют за подобное нарушение, а тебя проклянут. За убийство Духа Машины полагается смерть. Но даже если я и смогу переступить через себя, я не смогу лишить жизни твой Дух.

Омним водрузил шлем на голову пилоту и одним движением загерметизировал его. Постояв в молчании ещё какое-то время и наблюдая за включением последних индикаторов, он вернул рычаг на люльке в исходное положение, и платформа потащилась вниз. С наблюдательного поста за его действиями следили другие механикумы. Он знал об этом, и они знали, почему он делает это в одиночку. Они понимали его. Подобная солидарность присуща только техножрецам.
- Готовьте ангар к открытию, большой лифт к запуску и технику для перевозки, - скомандовал Омнин в вкос и сошёл с подиума, останавливаясь около главной панели управления, - Надо вытащить её на поверхность.

Мику
Привет.